Много информации о мегалитическом празднике Нового года даёт анализ т. наз. ферейских фресок – росписей сакрального комплекса, открытого на о. Фера (Θηρα, Тера, Санторин). На территории разрушенного землетрясением и извержением вулкана поселения Акротири, раскопанная площадь которого более 10 000 кв. м., а оценочная численность населения составляла 30 тыс. чел (Поплинский, …), находилась сакральная "улица Тельхинов" (Акимова, с. 1). На этой улице, ориентированной в меридианальном направлении, были обнаружены остатки 7 использовавшихся в культовых целях зданий. Сохранившиеся на стенах этих зданий росписи позволяют реконструировать мегалитические мифопоэтический и мифоритуальный комплексы, в том виде, в котором они существовали в Эгеиде в крито-микенскую эпоху. Отметим, что крито-микенская культура является метисной и содержит в себе как мегалитические, так и анатолийские элементы. В частности, сам обычай реалистической фресковой росписи стен характерен для анатолийского неолита, где он прослеживается со времён Чатал-Хююка, тогда как на мегалитическом ареале такие росписи не характерны, их часто заменяют гравированные орнаменты, а в тех случаях, когда они есть – они выполнены в схематичной манере. Возможно, слабое использование фресковой живописи на мегалитическом ареале связано с ритуальными запретами, подобными библейским (…).
Комплекс улицы Тельхинов состоит из расположенных последовательно 7 зданий, получивших у раскопавшего их С. Маринатоса такие названия: Святилище северной мельницы, святилище дам, западный дом, святилище лилий и ласточек, святилище антилоп и боксирующих мальчиков, святилище обезьян и, наконец, святилище крокусов (тамже, 3).
Интерпретация фресок улицы Тельхинов может вызвать определённое неприятие – получается будто бы крито-микенцы специально сохранили для нас живописное описание своих обрядов. Нет уверенности ни в том, что комплекс фресок представляет собой связное и полное описание ритуалов, ни втом, что мы можем правильно "прочитать" это описание. При ответе на эти возражения, нам придётся говорить в сослагательном наклонении. Возможной причиной заставившей жрецов острова Тера изобразить на стенах своей улицы основные элементы мистерии могла быть ИЕ инвазия – при проникновении ИЕ старые культы сохранялись, но их содержание забывалось, в связи с прибытием неофитов. Относительно же правильности прочтения и полноты изображённой информации следует отметить, что в реконструкции крито-микенского мифоритуального комплекса нам помогают прямые аналогии как в греческих культах античности, так и в других регионахмегалитического и афразийского ареалов. Сопоставление фресок различных святилищ не даёт нам чёткого, целостного и последовательного рассказа о мистериях, происходивших в этих святилищах, однако, они дают важную информацию о ритуалах крито-микенского времени, которые позволяют реконструировать некоторые важные элементы мегалитических мифоритуального и мифопоэтического комплексов. Также они свидетельствуют о процессах этнической и культурной миксации, происходивших в крито-микенском обществе во 2 тыс. до н.э.
Самое северное здание (Святилище северной мельницы) представляет собой сдвоенное здание с утолщённой срединной стеной, с большими окнами на восток (Акимова, 10), выполнявшими возможно астрономические функции. Своё название это здание получило потому, что на его первом этаже была открыта одна из трёх известных в Акротири мельниц. Отметим, что две другие мельницы, также были обнаружены в восточной части улицы Тельхинов (напротив Святилища лилий и ласточек и напротив Святилища антилоп). Связь мельниц с культовым комплексом может свидетельствовать о включении в мегалитический мифоритуальный комплекс анатолийских земледельческих культов. Однако, расположение мельниц на восточной стороне улицы в противовес западным сакральным зданиям (исключение – расположенное на восточной стороне Святилище северной мельницы) свидетельствует о наличии у жителей бинарной оппозиции между восточным миром жизни и западным хтоническим миром, подобным египетскому (Коростовцев) и связанному с направлением мегалитических миграций (Токарев, ).
Сохранившиеся в этом здании фрагменты фресок изображают 1) обезьяну стоящую в позе адорации у алтаря-колонны с папирусами, над которой возвышаются "священные рога" и 2) мужчину, стоящего под пальмой. Пальма и обезьяна – являются важнейшими сакральными образами ферейских фресок. Отметим, что это заставляет искать прародину крито-микенской культуры в Северной Африке, откуда и были принесены эти образы, как наиболее важные сакральные атрибуты прародины. То же можно сказать и о роли папируса в мифоритуальном комплексе крито-микенцев. Колонна с папирусами, напоминает нам и об африканском культе иттифалического божества Пембы, близкого к культам мегалитических колонн герм (ср. Кагаров). Важность обезьяны в культовой практике крито-микенцев указает ещё одно возможное направление в котором нужно искать прародину этой культуры – Испания, там (район Гибралтара) обезьяны сохранились до наших дней, кроме того из Испании пришли в Эгеиду и скрипкообразные каменные идолы.
Интересно, что в крито-микенской культуре практически не проявлен культ медведя, широко распространённый на мегалитическом ареале и в частности, в античной Греции, тогда как культ обезьяны на этом ареале практически неизвестен. На основании этого можно предположить, что на мегалитическом ареале сакральные свойства обезьяны были перенесены на медведя. Это особенно продуктивно при рассмотрении мегалитической мифологемы "поединок медведя и вепря", в которой годичный царь-жрец представлен медведем, а жрец богини любви, смерти и погребения (мегалитического аналога семитской Иштар) представлен вепрем. Такая тенденция характерна по всей видимости и для семитских племён переселившихся в Переднюю Азию. Образ обезьяны как мифологического предка или "родственника" человека не является изобретением Ч. Дарвина, он достаточно часто встречается в тех культурах, на ареале распространения которых обезьяны являются обычным представителем фауны. Так, в эпосе одного из майянских племён, племени киче "Пополь-Вух" […] обезьяны являются потомками одичавших людей, которых звали Хун-Бац и Хун-Човэн.
"Обезьяньи" культы известны в Египте (обезьяна была сакральным животным бога Луны Джехути (Тота)) и в афразийском мире (прежде всего у хамитов), но практически неизвестны в Передней Азии. Их наличие в крито-микенской Эгеиде указывают на их существование на мегалитическом ареале, как уже было сказано, с последующим замещением культом медведя. Если обезьяна воспринималась как мифологический предок человека, то для мегалитических мигрантов в Эгеиде она должна была дважды напоминать о прародине – как мифический предок, обитающий на прародине. Акимова считает (с. 29), что обезьяны в греческой мифологии трансформировались в сатиров и силенов, спутников Диониса, посвящённых в античные мистерии, приняв такое предположение, однако, следует оговориться, что образ обезьяны слишком ярок и значителен, чтобы трансформироваться во второразрядных персонажей, поэтому, возможно параллельное существование обезьяны-медведя с одной стороны, и сатиров и силенов с другой. Мегалитический пласт представлений связанный с сатирами ярче всего проявляется в легенде о беседе сатира Силена (в чьём имени угадывается имя богини Луны Селены) с царём Мидасом, из которого последний узнаёт о загадочных землях на другом берегу Атлантического океана. Кстати (с. 30) одним из важнейших мест связанных с Силеном на афинской агоре был камень на котором сидел Силен во время пребывания Диониса в Аттике.
Интересно, что само слово обозначающее медведя (αρκτο-) имеет в древнегреческом языке и значение "север". Часто это объясняют большим сакральным значением медведя в ИЕ культуре из-за чего его настоящее имя, близкое к английскому "bear" и зап-слав. "бер" было замещено титулатурой. Это, однако, видится сомнительным. Действительно, есть общеИЕ слово обозначающее медведя, однако, в Ведах отстутствуют всяческие следы медвежьего культа, поэтому культ медведя следует признать заимствованным ИЕ у автохтонных народов в местах их дальнейшего расселения. Слабо помогают прояснению этого вопроса и ссылки на то, что будто бы в лесах к северу от Греции водилось много медведей и поэтому исконное ИЕ слово обозначавшее медведя было замещено эпитетом "северный". В контексте аналогий между обезьяной и медведем, наметившейся при рассмотрении крито-микенского мифоритуального комплекса можно предположить, что в мегалитической Эгеиде существовало обозначение медведя реконструируемое как "северная обезьяна", в дальнейшем, в ИЕ время использовалось греческое слово "северный".
Второе сакральное здание (Святилище дам) расположено к югу от Северной мельницы на западной стороне улицы (Акимова, 11). Содержащая фрески комната находилась в северной части второго этажа здания. Эта комната делилась перегородкой на две части – преддверие, расписанное фигурами нарядно одетых женщин и дальную комнату расписанную высокими (в человеческий рост) кустами цветущих папирусов, по 2 на каждой из 3 стен. Трёхстенная роспись папирусами возможно напоминает о символике 3-х телой богини, связанной, через символику папируса с прародиной. 4-я отсутствующая стена, возникавшая когда дальнее помещение отгораживалось перегородкой напоминало о 4-й невидимой фазе Луны.
Для понимания семантического значения святища дам важны росписи преддверия, которые включают 3 фигуры: две периферийные, идентифицируемые как жрицы богини подносят центральной фигуре (богине) складчатую юбку и ожерелье (Акимова, 11). Опять таки мы встречаемся с символикой числа 3, как символа 3-хтелой богини: настоящая богиня, расположенная в центре композиции представляет полнолуние, а фазы растущей и убывающей Луны представлены – жрицами богини, замещающими её и служащими ей. Символически одевание богини может также символизировать и сам рост Луны. Одевание богини происходит в пещере или вблизи неё, ночью при свете звёзд. Ритуал одевания богини Акимова (с. 12) соотносит с новогодним мифом, изображающим одновременно и рождение богини и сотворение Вселенной. Такая интерпретация представляется в целом абсолютно верной, однако, следует отметить не замеченные ею аналогии известные на мегалитическом ареале. Самой близкой аналогией является евангельский сюжет о рождении Иисуса в пещере и о поклонении волхвов, часто изображаемый вблизи самой пещеры. Звёздное небо также часто в подобных изображениях, причём, оно получает дополнительную смысловую нагрузку, связанную с т.наз. "Вифлеемской звездой", неизвестную (утраченную ?) в ферейских фресках. Пещера напоминает нам о ранних мегалитических погребениях, совершавшихся в естественных пещерах.
Вместе с тем, росписи Святилища дам имеют и отличия по сравнению с мегалитическим культом: на мегалитическом ареале практически отстутствуют мифы о рождении трёхтелой богини, она по умолчанию считается предвечной, существовавшей всегда. Возможно высказать несколько предположений относительно изображённого в преддверии Святилища дам:
1) Изображён архаичный миф о рождении богини утраченный в позднейшее время.
2) Напротив, изображён переработанный мегалитический миф, возможно существовавший только в крито-микенском мире и возникший под влиянием этнической и культурной миксации и позднее утраченный: миф о рождении богини копирующий основные элементы мифа о рождении сына богини. Такая циклизация известна и в историческую эпоху: так, например, миф о непорочном зачатии Иисуса был в католической традиции перенесён (циклизован) и на рождение матери Иисуса – Марии – которая с конца 19 в.н.э. считается также зачатой непорочно, как и сам Иисус. Основной причиной такой циклизации в крито-микенском мире могла служить необходимость объединения, инкорпорации в целостную систему анатолийских и мегалитических мифологем и связанных с ними божеств.
3) Пещера является не местом рождения богини, а её важным атрибутом – речь идёт о сотворении мира (воспринимаемом, как одевание богини (пещерных) погребений).
4) Пещера (естественная или искусственная (тумулус, мегалитическая гробница)) как известно является важным археоастрономическим объектом. В длинном коридоре (дромосе) тумулуса происходит отсечение пучка света, который проникает в самое дальнее (сакральное) помещение лишь в особую дату (летнее или зимнее солнцестояние), которая служит началом года. В данном случае пещера служит символом, указанием на то, каким образом определяется дата Нового года.
Важным элементом реконструкции мегалитического годичного цикла служит определение даты начала Нового года. Акимова (с. 12) отождествляет ритуалы ферейских фресок с античными праздниками,такими как Гераи, Гиакинтии, Панафинеи, Брауронии. В этих позднейших праздниках сохранился важный элемент – приношение нового пеплоса статуе богини (реже – бога, как в Гиакинтиях). Обряд приношения пеплоса должен был символизировать сотворение Нового мира, он проводился не только в качестве новогоднего ритуала, но и при великих бедствиях, что должно было способствовать очищению мира от этих бедствий и возрождению нового, чистого мира. Большое значение приношению пеплоса придавалось и в крито-микенском мире. Этот мифоритуальный сюжет составляет важнейший смысловой элемент т.наз. "Коридора процессий" Кносского дворца.
На античном материале крито-микенский Новый год датируется летним солнцестоянием. Вот какие праздники содержат в себе ритуал принесения пеплоса (Акимова, 12-15):
1. Гераи – праздник в честь Геры (отождествляемой с трёхтелой богиней (Грейвс МДГ)) был широко распространён в Элладе, однако, ритуалы подношения пеплоса были практически во всех областях утрачены и сохранились лишь в Элиде. Праздник проходил один раз в 5 лет, что связано с попытками определения метонова цикла совпадения дней солярного года и фаз Луны. Этот праздник имеет прямые аналогии с Олимпийскими и Немейскими играми, он, как и указанные игры проходил в месяце Гекатомбеоне (июнь-июль) и связан с летним солнцестоянием. Датировка Герай первой половиной июля не должна смущать – они проходили в первое полнолуние после летнего солнцестояния, как и Олимпийские игры. Отметим, что сам месяц Гекатомбеон получил своё название от обычая приносить 100 быков в жертву богам в честь летнего солнцестояния, воспринимавшегося как кризисная дата обновления мира. Возможно, однако, и другое прочтение названия этого месяца – в нём содержится одно из имён 3-хтелой богини (Геката), а сам обычай гекатомбы произошёл от игры слов.
2. Гиакинтии – праздник в честь бога-цветка, убитого его возлюбленным Аполлоном, праздновавшийся в месяце Гекатомбеоне. Аполлон убил Гиакинта во время их соревнования по метанию дисков. Подобный мотив метания дисков (камней) есть практически на всём мегалитическом ареале, он широко распространён на Кавказе, где приковыванию к скале в день летнего солнцестояния грузинского Прометея Амирани предшествует соревнование между ним и Богом (вариант – Иисусом или кем-то из архангелов) в метании камней, а солярный герой северокавказского нартского эпоса (Сосруко) в этот день гибнет от Бальсагова колеса (круглого камня) (см. здесь же – п. …).
3. Панафинеи – как ежегодный, так и "пятилетний" праздник, справлявшийся в Афинах и начинавшийся в 28 день Гекатомбеона (первого аттического месяца), в день когда Луна становится невидимой. Появление Панафиней в античной традиции относят ко 2-му тыс. до н.э., что соотносится с крито-микенскими празднествами, изображёнными в сакральных помещениях улицы Тельхинов (с. 20). Ночью на алтаре Эрота, расположенном к СВ от Афин (возможно, указывавшем на восход Солнца в день летнего солнцестояния) возжигался новый огонь (ср. аналогичный обычай у ирландцев на Бельтайн, см. п. _). Можно предположить, что этот огонь был связан с первыми лучами солнца, падавшего на алтарь, через особые ориентиры, как в Стоунхендже. Когда огонь, зажжённый на алтаре Эрота, сына Афродиты, ассоциативно связанного с мегалитическим "богом-сыном" богини любви, смерти и погребений, доставляли в Афины, проходила церемония подношения пеплоса Афине. Любопытно, что пеплос доставляли Афине "из-за моря". Приведя этот факт, Акимова определяет его как "необъяснимую деталь, поскольку Афина не была морской богиней" и пытается представить его, как отождествление понятий "из-за моря" и "из моря", предполагая, что Афина как и Афродита родилась из моря (с. 14), что не согласуется с известными источниками. Также не комментируется у Акимовой и другой факт, что храм богини Афины назывался s (корабль) (с. 15). Эти факты хорошо объясняются как рудименты мегалитического наследия: доставка пеплоса из-за моря достоверно объясняется брачной экспедицией в западную страну (см. ниже), а само название храма (naos) может быть объяснено существованием сакральных ладей, в частности, в заупокойном культе египтян и скандинавов. Отметим также возможность существования в мегалитическую эпоху лодок, в которых СМ перевозили идолы своих богов. Любопытна и связь пеплоса Афины с парусом, (там же, с. 14), пеплос привязывали к мачте как парус. Таким образом возможно, что Афина заместила мегалитическую богиню корабля. В пользу этого говорит и приведённая Акимовой (с. 15-16) легенда из Павсания (1:18:2) о передаче Геей Афине младенца Эрихтония в ларце, который запрещено было открывать. Нарушение этого запрета привело к гибели бросившихся в море 3 дочерей Керопса (Аглауры, Пандросы и Герсы), которые должны были кормить ребёнка. В данном случае мы видим трёхтелую богиню, разделённую на 3 ипостаси, которая должна была кормить и хранить ребёнка в ларце (цисте), что подтверждает наше предположение об Афине, как о богине погребального корабля.
4. Пеплос подносили богине-медведице (в мегалитическом архетипе – богине-обезьяне ?) Артемиде-Брауронии. Её теменос располагался в непосредственной близости от Парфенона, а в честь её совершался "пятилетний" обряд приношения пеплоса. Акимова достоверно реконструирует неизвестную по письменным источникам дату Брауроний – серединой лета, т.е. временем, совпадающим с Панафинеями (с. 19-20).
Из какого материала изготавливался пеплос Афины? В античное время известен шерстяной пеплос, однако, ферейские фрески изображающие папирус в дальней комнате Святилища дам свидетельствуют, что пеплос мегалитической поры ткали из растительных волокон (с. 16). Добавим, что из папируса изготовляли лодки и в Египте и в С. Африке . Мегалитические народы в силу своей мобильности не могли обладать большими стадами скота, поэтому ткани растительного были у них более популярны. Кроме того, если предположить, что Афина действительно замещала мегалитическую "богиню корабля", то получается, что поднесение папирусного пеплоса было символическим эквивалентом постройки новой погребальной ладьи, предназначенной для ритуально умерщвлённого в день летнего солнцестояния царя-жреца и помещённого подобно Эрихтонию в хтонический ларец для дальнейшего реикарнирования. Для античных авторов у "доброй" и "светлой" Афины есть её хтоническая "половина" – Горгона, вместе с которой они (Павсаний 8:47:5; Аполлодор 2:144) становятся участниками одних и тех же мифологических сюжетов. Горгона связана с умерщвлением (окаменеванием) всего живого, но приимущественно людей и её действию приписывали в античное время появление ряда мегалитических кромлехов на территории Греции. Египетский аналог Афины – Нейт (с. 18) – владычица некрополя, которой посвящали бинты предназначенные для мумификации умерших. Также она была владычицей разливов Нила, т.е. была непосредственно связана с водной стихией, отделявшей мир мёртвых от мира живых. Обычай доставки её огня в её храм по Нилу ещё больше сближает Нейт с Афиной. На эофорном фризе Парфенона изображён ритуал подношения пеплоса Афине. Встречает корабль с пеплосом Афродита (греческий аналог мегалитической богини любви, смерти и погребения) со своим сыном Эротом. Возможно в мегалитическом архетипе Эрот, как сын Афродиты и был приносимым в жертву сыном мегалитической богини, которого клали на новую погребальную ладью. В дальнейшем, после ИЕ инвазии, изначальный мифоритуальный комплекс претерпел существенное изменение и богиня любви со своим сыном сохранив своё "участие" в приношении пеплоса получили совсем иные функции. Предположительно, центральной фигурой Святилища дам является крито-микенская богиня Атана (Немировский, 177) – синкретический образ впитавший в себя мифологемы мегалитической богини рождения-и-смерти, анатолийско-дунайской богини-матери и мезолитической владычицы зверей.
В третьем сакральном доме улицы Тельхинов (Западный дом) фрески открыты опять таки на 2-м этаже, на стенах двух комнат (4-я и 5-я по Маринатосу) расположенных в западной части постройки (с. 21). Доминантой изображений Западного дома является морская тематика, которая связана с путешествием в западную страну, воспринимаемую одновременно и как страна смерти, и как прародина. Северная и западная стены 5-й комнаты содержат по 4 окна, а в восточной и южной имеют по 3 закрытые ставнями ниши в каждой. 3 ниши напоминают о 3-х телой богине, а 4 окна либо свидетельствуют о 4-й фазе Луны, значение которой придавалось, как мы выяснили в крито-микенском календаре, либо как-то связано с сыном трёхтелой богини (3+1). Главной темой изображений этой комнаты является "брачная" морская экспедиция в Западную страну. Метафорой и символом корабля в мегалитической Элладе возможно был дельфин, во всяком случае, праздник Артемиды Дельфинии, отмечавшийся в 6-й день месяца Мунихиона был в античное время одновременно и днём открытия ежегодной навигации и днём памяти об отплытии Тесея на Крит (с. 21).
Южный фриз 5-й комнаты изображает 7 кораблей, плывущих в Западную страну, представленную как "город женщин" (с. 22). Образ Западной страны, как объединяющий в себе свойства "мира мёртвых" и "города женщин" широко известен в других районах мегалитического ареала – в Ирландии (Рисы) и Грузии. "Город женщин" изображён как горный и многонаселённый. Это позволяет отождествить его с Испанией или же со средиземноморским побережьем Магриба (в пользу первой локализации говорит густонаселённость Испании того времени). Изображения "брачной экспедиции" вызывают прямые аналогии с посольством Элиэзера, который по поручению Авраама привёл жену для его сына Исаака (Быт. …) и с бегством Якова от Эйсава на прародину, где он находит 2 жён – Рахель и Лею. Прямая аналогия в данном случае не совсем уместна, поскольку речь идёт о нежелании мигрантов растворяться в субстрате, и потому отправляющих "брачную экспедицию" на прародину для сохранения "чистоты крови". Отметим, что черты "брачных экспедиций" мегалитических греков в другой район мегалитического ареала имеет плавание Аргонавтов.
Более полные аналогии с библейским сюжетом возникают при рассмотрении сцен изображённых на северном фризе. Этот фриз целиком до нашего времени не дошёл, а сохранившиеся фрагменты изображают ряд эпизодов "брачной экспедиции" на том берегу: "кораблекрушение", "высадка", "девушки у источника", "пастухи со стадом", "собрание на горе" (с. 23). Наиболее полную аналогию библейскому сюжету мы видим в эпизодах "девушки у источника" (Элиэзер встречает Ривку у источника) и "пастухи со стадом" (Ривка была пастушкой; за брак с Рахелью (овечкой) Яков 14 (дважды 7) лет пасёт скот своего тестя Лавана). Последняя сцена отражает ритуал бракосочетания восточных и западных СМ, выполняемый жрецом.
Западный фриз к сожалению не сохранился (с. 22).
Восточный фриз выделяется из числа фресок Западного дома отсутствием людей – он заполнен фигурами животных (диких котов и грифона), охотящихся на уток на берегу извилистой реки, протянувшейся через всю стену (с. 25). Важным представляется здесь появление диких котов, вызывающих ассоциации с иконографическим образом египетского бога Ра, который приняв облик кота убивает хтонического змея Апопи под священной сикоморой (Матье …). Впрочем, здесь возможно и другое прочтение – Восточная сторона представляет собой неосвоенные "девственные" земли, полные дичи и добычи. Таким образом восточный фриз смиволизирует надежды на дальнейшее распространение СМ к востоку от Эгеиды, например, в заболоченной долине реки Фасис (Риони), куда направлялась другая "брачная экспедиция" – экспедиция аргонавтов.
4-я комната западного дома, расположенная рядом с 5-й представляет собой внутренние помещения корабля, на котором совершается "брачная экспедиция", на её стенах изображены жрецы богини, одетые в шкуры животных. В дверном проёме между 5-й и 4-й комнатами была изображена богиня хранительница врат, открывавшая путь из корабля на "западный берег".
В целом композиция фресок Западного дома вызывает прямую аналогию со средневековым романом о Тристане: брачная экспедиция в западную страну, нахождение там жены, с той лишь разницей, что фрески отражают коллективную экспедицию, ритуализированную, повторяющуюся через определённые промежутки времени и бытующую в узусе достаточно длительное время, а брачная экспедиция Тристана является единичной и служит завязкой для дальнейшего развития романа. Связь с солярным культом и культом мёртвых очевидно, проявляется при сопоставлении фресок Западного дома с изображениями рассмотренных выше эпизодов: после ритуального убийства прежнего царя-жреца в день летнего солнцестояния отправляется ритуальная экспедиция, имеющая несколько целей: возрождение нового цикла жизни, привлечение невест с прародины, подтверждение ритуальной взаимосвязи между западными и восточными мегалитическими народами и возможно погребение прежнего царя-жреца (ср. легенду о том, что Радамант отправился после смерти в Западную страну) .
Четвёртое здание (Святилище лилий и ласточек) расположено на восточной стороне улицы Тельхинов и представляет собой комплекс из большого числа комнат, функциональное предназначение которых неясно. Фресками украшена одна из комнат на первом этаже расположенная в непосредственной близости от "2-й мельницы". Она украшена композицией изображающей скалы с цветущими над ними тигровыми лилиями, над которыми вьются в брачных играх ласточки (с. 27). Фенологически такая композиция соответствует поздней весне – началу лета, т.е. времени предшествующему летнему солнцестоянию. Символические изображения на других стенах свидетельствуют о том, что данная комната символизировала иерогамию (священный брак неба и земли) и представляла собой помещение для ритуального соития мужского божества со своей верховной жрицей. Датируется ритуал иерогамии, как мы уже сказали, временем предшествующим летнему солнцестоянию и возможно он относится к анатолийскому пласту крито-микенской культуры: иерогамии мужского божества и женщины-земли широко известны в Передней Азии, тогда как на мегалитическом ареале имела место обратная иерогамия героя с богиней-землёй (…). Однако, в эту анатолийскую мифологему вплетён важный мегалитический элемент: земля, как носитель плодородия представлена скалой, что является отголоском мегалитической мифологемы "человек = камень". Возможно, что путём такого ритуального соития крито-микенские жрецы ритуально утверждали объединение анатолийского и мегалитического этносов и мифологических миров свойственных их культурным кругам. К числу мегалитических мифологем выраженных на стене лилий и ласточек относятся лилии, являющиеся символом трёхтелой богини (Грейвс ББ) и ласточки, которые как и многие другие мелкие птицы посвящены Афродите.
Пятое (Святилище обезьян) и шестое (святилище антилоп и боксирующих мальчиков) святилища расположены в одном здании на западной стороне улицы, напротив третьей мельницы. Пятое сохранилось плохо из-за землетрясения. Западная и южная стены этого святилища украшены изображениями обезьян, сидящих в гористой местности. Эти стены соответствуют направлениям на С. Африку и Ю. Испанию, где обезьяны обитают и до сей поры. Данная композиция возможно символизирует жрецов мегалитической богини (обезьян), служащих ей (в скалах). Северная стена покрыта изображениями копытных и птиц в цветущем пейзаже (с. 28).
Шестое святилище, расположенное в том же здании и на том же уровне, что и пятое, но имеет отдельный выход на южную площадь улицы и расположено непосредственно напротив южной мельницы. Оно было окружено небольшими тупиковыми комнатами и соединялась несколькими дверьми с большим южным залом № 2 по классификации С. Маринатоса. Основная тема фресок – бег антилоп, бегущих группами по трое от северного окна на юг по восточной и западной стенам. На южной стене в простенке между дверьми расположена знаменитая фреска "боксирующие мальчики". Объединял разнородные изображения фриз из ветки синего плюща (с. 31). Бег антилоп по трое напоминает нам о культе 3-хтелой богини.
Вполне возможно, что победителя увенчивали веткой плюща, а не лавром, как в античную эпоху. Похоже, что вьющиеся растения были характерной метафорой мегалитической культуры, известно почитание кельтскими друидами веток омелы. Карта расселения мегалитических племён представленная в динамике напоминает обвивание Европы мегалитическими памятниками, подобно тому как плющ или виноград обвивает дом. Ещё одно вьющее растение пользовалось большим почтением в мегалитическую эпоху – только что упомянутый нами виноград – зёрна винограда известны на поселениях свайной культуры швейцарских озёр (Монгайт) и широко известны в Грузии (Восточной Иберии), в двух районах расположенных на окраинах мегалитического мира. Виноград был посвящён богу Дионису, обладающему рядом черт мегалитического бога-сына (двойное рождение, трагическая смерть в сакральную дату). Связь винограда с Дионисом обычно объясняется при помощи вина, напитка способствующего изменению сознания и открывающего его для общения с богами, однако, наличие винограда в других мегалитических районах свидетельствует о мегалитическом наследии культа винограда. В храме г. Популония стояла статуя этрусского бога неба Тина, изготовленная из виноградной лозы (Немир., 218), хотя в классическую эпоху свойства бога виноградной лозы было перенесено на самостоятельное божество Диониса-Вакха.
В целом же комплекс 6-го святилища представляет собой описание "Олимпийских игр" в том виде в котором они сущетствовали в крито-микенскую эпоху: это были игры на которых из числа претендентов в соревнованию по бегу (изображения бегущих антилоп) выбирались 2 самых достойных (эфоры античной Спарты), которые определяли сильнейшего в кулачном бою. Считалось, что победил тот, у кого было больше витальной силы (маны), поэтому победитель становился годичным царём-жрецом. Возможно, что именно в этом помещении и проходили соревнования по бегу (на эту мысль наталкивает наличие проходов между святилищем и большим южным залом) и кулачному бою. После ИЕ инвазии сакральный смысл ритуальных игр был утрачен и они стали обычными соревнованиями по выявлению победителя.
Важный момент – бег антилоп по трое. Одним из основополгающих принципов мифологических систем традиционной культуры является принцип подобия, утверждающий "то что вверху подобно тому, внизу". Поскольку мы определили, что ведущим цифровым символом была "3", как отражение 3 фаз Луны, то представляется правильным предположить наличие деления мегалитического общества на 3 племени или на 3 рода внутри каждого племени. Изображение 3 бегущих антилоп на каждой из стен шестого святилища позволяют обосновать такое предположение иконографически. В забеге на право стать годичным царём-жрецом участвовали по одному представителю от 3 родов, пришедший последним выбывал из соревнования, а двое других – выясняли отношения в кулачном бою. Впрочем, возможен и другой вариант: в поселении Акротири было 6 родов (6 антилоп, по 3 на каждой из сторон), в этом случае в "финал" выходили победители троек.
Антилопы, как и обезьяны не имеют места в греческой мифологии (32), поэтому их присутствие на ферейских фресках является надёжным указанием на прародину крито-микенской культуры в С. Африке. В египетской мифологии они занимают место в культе мёртвых и тесно связаны с астральным культом звезды Сириус, которая кроме того служила индикатором начала разлива Нила и, соответственно, египетского Нового года. Безусловно, нельзя прямо переносить египетские мифологемы на эгейскую почву, но как минимум мы видим, что антилопы играют важную роль в североафриканских культах – годичном и культе мёртвых. Огромную роль Сириус имеет у народов С. Африки, например, для догонов он является важнейшей звездой, с которой пришли, по их верованиям все люди. Сириус для египтян был местом пребывания душ умерших фараонов, в Коране Аллах называет себя "Господином Сириуса". В Европе Сириус считался собачьей звездой и возможно, почитание собак на мегалитическом ареале заменило в какой-то мере почитание антилоп. Интересно, что и собаки и медведи (аналог обезьяны) присутствуют в мифе об Актеоне, возлюбленном медведицы Артемиды, разорванном своими собаками. Собачьи мотивы тесно сплетались с волчьими. Ликург. Жертвоприношение как причина потопа.
Кулачный бой в античное время сохранился в виде спартанского ритуала первоначально связанного с избранием царей. Ему предшествовали: жертвоприношение двух молодых щенков от двух групп эфебов; происходивший ночью поединок двух кабанов представлявших эти две группы и определявший исход поединка эфебов; ритуальный поединок двух групп молодых людей в роще Платанов, причём само место битвы воспринималось участниками как "остров"; а затем сталкивание побеждённых в воду. Поединок кабанов в этом ритуале представлял и символически замещал собою поединок двух жрецов и определял исход битвы. Трудно согласиться с утверждением Акимовой, что "остров" являлся первохолмом, возникающим "посреди хаотических вод, что воспроизводило космогоническую модель сотворения мира" (с. 33). Прежде всего потому, что предшествующие действия (жертвоприношение собак, поединок кабанов) не представляют элементов сотворения мира, скорее речь идёт о битве за власть на острове, широко распространённую в мегалитической Эгеиде между 2 кланами, возможно, представлявших две волны мегалитических перселенцев . В дальнейшем этот обычай, ещё в крито-микенскую эпоху распространился и на Южную Грецию, откуда он и был заимствован спартанцами. Отметим также, что Пелопоннес достаточно долгое время в античных источниках считался островом (Павсаний), а на ряде неолитических поселений коринфского перешейка известны переложения аллювиальными слоями.
Основной мотив последнего святилища (Святилище крокусов), замыкавшего с запада раскопанный по состоянию на 1976 год участок Акротири – крокусы. Фрески этого святилища метафорически изображают брак (ритуальную дефлорацию или иную девичью половую инициацию) как ранение ноги. Женские культы, как и связанные с ними алтари богини-матери с посвящёнными её рогами связаны с анатолийским культурным кругом и имеет аналогии в античной Греции (мотив срывании цветов Корой). Это святилище служит примером существования в крито-микенском мире прямых аналогий анатолийских мифологем. Отметим, однако, что святилище крокусов значительно отличается от других ферйских святилищ. Прежде всего тем, что оно не имеет хронологической привязки к летнему солнцестоянию – различные виды крокусов цветут в различные сроки, но как правило весной или осенью. Вероятно, возможно, датировать святилище крокусов обеими равноденствиями, ритуалы которых позднее трансформировались в малые (весенние) и большие (осенние) Мистерии. Большие Мистерии были приурочены к заходу Плеяд (октябрь) имеют интересную аналогию с кельтским Самайном, датируемым 01.11. Если предположить, что в основе этих праздников лежит заход Плеяд, то получается Самайн отражает более древний, более поздний заход Плеяд. Можно высказать и другое предположение относительно мотива "ранения ноги": если триада в Святилище Крокусов изображает 3-хтелую богиню Лунь, то возможно, что ранение ноги символизирует частичное лунное затмение. Есть на мегалитическом ареале и другой мифологический мотив связанный с повреждением ноги – главный герой нартского эпоса Сосруко в летнее
|
