Мой сайт

2.4.2. Общеиндоевропейские мифологемы

Методологическая ошибка исследователей ИЕ мифологии заключается в том, что они не различают понятия "ИЕ мифология" и "мифология ИЕ народов". Приведём характерный пример. Если в русской и французской сказке записанной в конце 19 в. встречается "паровоз", то это не значит, что паровоз имелся в общем для этих народов мифопоэтическом комплексе. Исследователи ИЕ мифологии и языков считают индоевропейскими все мифологемы, присутствующие в мифологиях ИЕ народов исторической эпохи.

ИЕ племёна пришедшие в Европу как номады из Понто-Каспийских степей (…; Боннар, Греческая цивилизация, 27-28) и появившиеся впервые в истории Европы как КБТ. Основным источником реконструкции общеИЕ представлений и мифов являются мифологические тексты (Веды). Кроме того для реконструкции важны описания как данные изнутри традиции, так и сторонними наблюдателями, принадлежащих иной культурно-языковой или религиозной традиции. Например, сочинения Геродота, Тацита, Плиния Старшего, Цезаря, немецких и польских христианских хронистов. Для традиций сохранивших преемственность вплоть до недавних времен, источником таким являются фольклорно-этнографические данные. Однако следует привлекать все эти свидетельства и источники осторожно, поскольку они могут оказаться результатом заимствований или творчества более позднего периода, чем рассматриваемый. Поэтому ключевым источником для определения общеИЕ мифологии являются Веды, а остальные источники лишь подтверждают их в той или иной степени.

В общеИЕ мифологии главный объект поклонения обозначается словом deiwo – "дневное сияющее небо", понимаемое как верховное божество, а затем и как понятие обозначающее класс богов. Примерами являются хеттский Šiuna, лувийский Tiwaz, древнеиндийский Deva, Dyaus, авестийский Dǽva, греческий Zέυς, Διος, латинское Deus, Dies, древнеисландское Tivar, литовское Dievas. В соответствии со структурой большой патриархальной семьи возглавляемой отцом-патриархом это верховное божество выступает как бог-отец, diewos pater, dyaus piter, Zέυς πάτηρ, Iupiter (<= Iove pater). Находящемуся на небе отцу – сияющему небу противопоставляется оплодотворяемая им обожествлённая земля (часто в противоположность "светлому" богу "тёмная", "чёрная"). Как женское божество, древнеиндийская Prθivi matar, хеттская Dagan-Zipas, русская Мать-Земля, подчинена богу-патриарху, в соответствии с патриархальной организацией ИЕ общества.

Есть общеИЕ мотив происхождения человека из земли. Ср.: лат. "homo", гот. "huma", лит. "žmones" – человек; с лат. "humus" гот. "humus", лит. "žeme" – "земля" (Мейе, 400). Такие воззрения близки к верованиям Дунайского неолита (Чайлд, Антонова, РБА, Чмыхов). Однако, есть и различия. В переднеазиатских-дунайских мифологиях человек создан из определённого сорта глины, вылеплен руками или создан на гончарном круге богами, тогда как у ИЕ человек вышел или сделан из обычной плодородной земли, дающей корм лошадям. Возможно, что подобные воззрения были заимствованы ИЕ-номадами у трипольцев в 3 тыс. Поскольку человек ведет свою родословную от земли как женского начала, он смертен, обращается в прах. Смертность человека противоставляется бессмертию детей неба (богов), которые преодолевают смерть при помощи напитка бессмертия.

От неба как от мужского начала происходят братья-близнецы "сыновья неба" и "дочь неба" (утренняя заря). Идея парности пронизывает мифологию и космогонию ИЕ, начиная с разделения Единого на небо и землю до бинарных оппозиций в фольклоре. Также она получает широкое развитие и в близнечном цикле: близнецы-братья ухаживают за своей сестрой и спасают её в море (небе). Они символически связаны с конями и (часто) с созвездиями Большой и Малой Медведиц, называемыми на разных языках "колесница", "воз". Конская символика специфичная для ИЕ культа близнецов связана так же с культом мирового древа, называемого ašvaθa (лошадиная стоянка). Реконструируется инцестуозная связь разнополых бизнецов, таких как индийские Яма и Ями или авестийские Джамшид и Джамак. В одном ряду с ними стоит и латыш. jumis, обозначающий и "сдвоенный плод" и "полевое божество плодородия".

Патриархальность ИЕ общества, доходившая в своих крайних формах до жёноненавистничества общеизвестна. Так, в Индии сохранился обычай ритуального убийства (или самоубийства) жены после смерти её мужа. Поэтому исконный ИЕ пантеон был исключительно мужским. Сознание ИЕ мужчины не могло допустить даже самой мысли о богинях. Как мы покажем ниже в ИЕ пантеон могли входить божества женского пола, представлявшие собой обожествённые абстрактные понятия женского рода, такие как rta (миропорядок). В силу этого, включение в пантеон даже на правах члена младшего поколения богов девушки-зари свидетельствует о заимствовании этого образа из инокультурной, предположительно – мегалитической среды. В изначальном варианте мифа были братья-близнецы – две зари – сопровождающие Солнце, а потом уже появился образ богини рассвета. Об этом свидетельствуют и "баллады об инцесте" [Путилов] Вечёрней и Утренней Зорь, календарно привязанные к Купальской ночи, игравшей важную роль в мифологии СМ.

После разъединения неба и земли идея двоичности повторяется и в пределах собственно неба (ИЕ – saweln, др-инд. – suria, др-иран. – xvarđnah , латин. – sol-), которое разделяется на женское начало – солнце, и мужское – месяц (ИЕ – mens, греч. – Μην-, литов. – menuo), вступающими в брачные отношения, в чём проявляется мифологический мотив небесной свадьбы. А этот мотив мог быть и исконно ИЕ. Круглая форма солнечного диска может быть отождествлена с vagin’ой без посторонних влияний, тем более, что у СМ и афразийцев Солнце – мужское божество, рождаемое каждый раз богиней неба. Так же и изогнутая форма месяца может быть отождествима с фаллосом без посторонних заимствований. Наряду с этим прослеживается мотив измены месяца с утренней звездой - зарёй (др-инд. Ušas, греч. Ηως, латин. Aurora, латыш. Usiņš). Вместе с тем в ряде имён утренней звезды прослеживается не ИЕ корень IŠTR обозначавший утреннюю звезду – планету Венеру – семитских Иштар, Астарту, хамитскую OST (Исиду). Тот же корень есть в греч. Αστρα, нем. Stern, латин. Stella - звезда. Допустимо происхождение от того же корня русского Звезда, но не украинских зоря, зірка.

Важное место занимал в пантеоне бог-громовержец, являющийся покровителем патриархального брака и семейного устройства. Его основные атрибуты – колесница, кони, каменный или медный топор, меч, стрелы. Громовержец обычно находится наверху – на небе, на горе, на верхушке дерева (прежде всего дуба), в дубовой роще. Ядро связанного с ним мифа составляет поединок с противником, для которого восстанавливается имя с корнем Vl-Vr. Противник громовержца находится внизу – под горой, под деревом, у воды, в его владении находится скот, как основное богатство и символ потустороннего мира – "пастбище". Противник громовержца является владыкой загробного мира и предстает в виде существа змеиной природы. Громовержец преследует его, настигает и убивает, рассекая на части и разбрасывая их в разные стороны, после чего освобождает скот и воды. Начинается плодоносный дождь с громом и молнией. В одном ряду с противником громовержца находится ряд змееобразных чудовищ, относящихся к классу существ низшего мира, связанных с водой и хаосом, враждебных человеку. Их имена происходят от корней budh, ahi, обозначающие змей. Здесь тоже возможны афразийские параллели, так, в египетском языке есть трёхсогласный корень "WOJ" (зелёный), обозначающий как морскую поверхность так и змей. Они символизируют плодородие, богатство, жизненную силу и соотносятся с матерью-землёй и плодородием вообще. Другой класс водных божеств группируется вокруг корня ner-mar. Они также символизируют плодородие, но не имеют ярко выраженного негативного значения. Еще один круг мифологических персонажей связан с корнем Trit. С этим персонажем связаны мифы про спуск героя в колодец (иногда вследствие предательства старших братьев), герой попадает в другой мир, где добывает средство оживления и бессмертия (живую воду). Мотив поединка громовержца с хтоническим чудовищем является общим для практически всех ИЕ народов, но вот что удивительно: у ИЕ нет общего имени громовержца, тогда как имена его противников, напротив, хорошо реконструируются. Так же нет общеИЕ названия дуба, на котором "восседает" Громовержец. (171) А если принять, что nar-mer = vl-vr, то получается, что Громовержцу противостоит один по своей сущности персонаж. В ИЕ языках нет общих земледельческих понятий, следовательно, ко времени распада ИЕ языковой общности ИЕ оставались кочевым скотоводческим народом. Поэтому, мотив "освобождения воды", кочующий из одного научного исследования в другое со времён Макса Мюллера, не может быть обозначен как основной. Даже сильная засуха для скотовода не столь губительна как для "привязанного" к своей земле земледельца, ведь первый более мобилен и в любое время может откочевать в менее засушливые области. В своё время Рыбаков [Язычество древних славян] блестяще показал, что сказочный мотив поединка на калиновом мосту восходит к воспоминаниям о загонной охоте на мамонта и другого крупного зверя. Нет ли и в этом поединке воспоминания о каких-то реально происходивших событиях? Симпатии рассказчика этих историй находятся на стороне Громовержца, наделённого боевым топором, что позволяет представить его как собирательный образ народов КБТ-КШК. В 3 тыс. их непосредственными южными соседями были СМ. Неслучайно, герой частенько отправляется для совершения подвига на Юг (у вирій). Одним из самоназваний СМ был трёхсогласный корень HBR (= странник), отсюда и название обоих Иберий – "земля странников". Допустимо, что ИЕ не имевшие в своей фонетике гортанных звуков опустили гортанный "h", воспринимали самоназвание СМ как ner-mar-vr-vl. Исходя из вышесказанного можно сделать вывод, что мотив поединка Громовержца с хтоническим божеством есть воспоминание о разбойничьем набеге ИЕ на земли СМ, известных своими хтоническими культами. Возможно, этот набег был вызван засухой или иными неблагоприятными погодными условиями. Возможно, также, что этот миф рассказывает о миграции ИЕ в Центральную Европу из Понто-Каспийских степей.

Важную роль в ИЕ мифологии играют и сюжеты о небесном огне (Солнце) и о его земных вопрощениях. Значительная доля совпадений в религиозной терминологии связанной с огнём, свидетельствует об общности ритуалов ИЕ племён Бронзового века, дублировавших миф. Различение двух огней: "круглого", внутреннего, домашнего, женского, связанного с женскими богинями огня Вестой и Гестией, показательно отсутствующих в Ведах, и "четырёхугольного" огня, связанного с мужским началом и небом. В общеИЕ (ведический) период женщина оставалась хранительницей очага, домашнего огня, но ИЕ не обожествили женщину в этом качестве, тогда как небесный, религиозный огонь был обожествлён в образе Агни.

Греки, кельты и германцы (т.е. племена живущие на мегалитическом ареале) считали что язык богов существенно отличается от языка людей. Такие воззрения близкие ближневосточным не для всех народов могут быть объяснены прямыми заимствованиями, как это допустимо для греков, поэтому мы можем допустить такую интерпретацию. Эти представления сложились у ИЕ в период инвазии и соприкосновения с племёнами СМ поразивших ИЕ высотой своих познаний. Подтверждают это сохранившиеся в передаче источников слова "божественного языка" ιχωρ "кровь", ("человеческое" – αιμα) отчётливо слышится слово родственное семитскому išhara (кровь). Отметим, что это не прямое заимствование из семитского языка, а заимствование из языка родственного семитскому (ιχοWορ <= IHWR).

Трехчленная структура ИЕ общества, делившегося на брахманов (жрецов), кшатриев (воинов) и вайшьев (ремесленников), отразилась и на структуре пантеона состоявшего по мнению Дюмезиля [97] из Митры-Варуны (жрецы), Индры (воины), и Насатьев ("хозяйственники"). Эта классификация подкрепляется текстовыми последовательностями в которых вслед за Варуной и Митрой следуют Индра и маруты, ашвины, пушан и другие. Эти божества исконно арийские. Одной из основных особенностей ИЕ пантеона является абстрактность божеств, его составлявших. Это связано с образом жизни кочевников, которые не могли обожествлять всякий раз новую реку, гору, впадину, а вынуждены из-за смены места событий обожествлять абстрактные категории, своего рода первопринципы и архетипы, породившие свои отражения в виде конкретных объектов, расположенных в земном мире. Часто в ИЕ мифологии мы видим парные группы или ситуационные "союзы" богов объединяющих или противоставляющих свои функции в рамках этой пары. Таковы например устойчивые пары Митра-Варуна, Индра-Варуна и Дьяус-Приθиви; а так же ситуационные пары Индры с Агни, Сомой, Вишну и Пушаной, Агни с Сомой, Парджаньи с Вачей, Сомы с Рудрой, Ушас с Нантой. Вот характерные примеры из "Ригведы", показывающие взаимозаменяемость божеств как абстрактных понятий, а не одушевлённых персонажей.

[1:115:5] "Этот двойной облик, один – Митры, другой – Варуны принимает Сурья, чтобы быть видимым в лоне неба. Безгранична одна из двух могучих форм, форма сверкающая (Митры), другая – чёрная (Варуны); рыжие кони Сурьи их влекут".

[3:5:3] "Агни был установлен в людских племенах зародышем воды, Митрою, идущим к цели благодаря Рта".

[13:3:13] "Агни ночью становится Варуной, а днём – Митрой".

[5:3:1] "О, Агни, ты – Варуна, когда ты рождаешься; ты становишься Митрою когда ты зажжён".

[2:1:22] "Индра – есть Варуна"

[10:8:3] "[Агни], ты стал оком Великой Рта, ты стал Варуною, поскольку действуешь для Рта"

[2:1:11] "Ты, Агни, – Индра, … Вишну, … Браhман, … царь Варуна, … ты бываешь Митрой, … ты – Арьяман".

Принято считать [Лосев, Токарев, кто-нибудь ишшо из савейских мифологов ], что абстрактные божества получились в результате восхождения мифопоэтического сознания от мелких духов к абстрактам. Такой подход допустим для развитых земледельческих общин [РБА, Космогония, Язычество ], чётко привязанных к определённому топосу, и обожествляющих его; но ИЕ мифология пошла принципиально иным путём. В силу своего кочевого уклада ИЕ не могли обожествлять каждые последующие горы, реки, леса, возвышенности, долины, встреченные ими на своём пути, поэтому они стали обожествлять абстрактные понятия, связанные не с Топосом, а с жизнью человека и его ментальностью, понятия о том, что человек хотел бы иметь (или избежать). Такой путь мифотворчества не уникален для ИЕ. Кочевники-семиты поклонялись абстрактному Богу (Илу, Эль, Ягве, Аллаh), имевшему множество имён, образованных от различных функций Бога. [о 99 именах Бога]. Монголы и кочевые тюрки

Текучесть характеристик и имён богов, характерная для ИЕ резко отличается от чёткой функциональной и структурной оформленности пантеонов ИЕ народов. Абстрактность ИЕ пантеона подтверждает и наличие значительного числа божеств, связанных с обозначением космологических или функциональных актов и суффиксом агента: Савитар (от šu – рождать), Тваштар (от tvaks – придавать форму, создавать), Дhатар (от dha – устанавливать), а также: Дhартар – Поддерживатель, Тратар – Защитник, Вишвакарман – Вседелатель, Праджапати – господин потомства, Варутри – отвратитель зла, Бhарати – священная речь. Также много в ИЕ пантеоне персонифицированных абстракций: Шраддhа – вера, Манью – гнев, Вач – речь, Кала – время, Ниррити – гибель, Тапас – космический жар, Кама – желание, Пурамдhи или Дhишана – изобилие, Армаити – благочестие, Сунрита – щедрость, Скамбhа – опора, Прана – дыхание, Хотра – призыв, Адити – безграничность; Варуна – истинная речь; Митра – договор; Арьяман – гостеприимство; Анша – доля; Бhага – часть, наделитель; Дакша – ловкость, способность.

Слабая степень антропоморфизации пантеона приводит к тому, что божества, связанные с абстрактными понятиями женского рода воспринимаются как богини, но по своей сути они остаются лишь обожествленными абстрактными понятиями лишь волей языка ставшими женскими. Если мужские божества и имеют достаточно чёткую, но не всегда проявляются половую идентификацию, то женские божества Ведического пантеона практически её не имеют. Создание ИЕ мужчины не может позволить, чтобы над ним возвышалось какое бы то ни было женское божество, но в силу особенностей санскрита оно уже смирилось с существованием обожествлённых абстракций женского рода.

Интересная особенность выявляется при анализе ИЕ мифологем связанных с загробным царством: оно представляет собой пастбище, на котором пасутся огромные стада лошадей, быков, овец и мулов (Ардзинба, 1982, с. 89-90). Следует отметить, что в переднеазиатском неолите загробное царство представляет полое пространство под землёй, а в афразийском мире – это некий город (угарит., финик. QRT), принадлежащий богам смерти (Антонова Обряды, 102).

После того, как ИЕ пришли в Индию, их образ жизни, а следовательно и их мифология претерпели значительные изменения. Западная ветвь ИЕ осела в Европе, восточная – в Индии, и поэтому процессы происходившие в Индии дают нам показательный материал для сравнения. Итак, в дальнейшем своём развитии ведическая мифология становится мифологией индуистской; она вбирает в себя ряд божеств субстрата такие как: женские божества плодородия и земли: духи объектов (гор, рек и др.): ряд специфических дравидийских божеств, принципиально отличающихся от ИЕ по функциям, характеристиками и иконографически. Таков например Кршна являющийся итифалическим божеством дравидов, великим магом (йогином), покровителем йогов (заметим, что веды ничего нам ни сообщают ни о Кршне ни о йоге); а также отличающийся от других цветом кожи, его имя переводится на русский язык как "тёмный" и иконография его с темно-фиолетовым цветом кожи безошибочно указывает на его дравидийскую принадлежность.

Несколько по другому пути пошла индоиранская мифология. Субстрат в ней выражен намного слабее чем в индуизме; возможно засчет неоформленности местных верований в общую стройную и строгую систему, а имена богов из-за большей консервативности и ограниченности зороастризма, во многом реформировавшем архаичные арийские верования и поставивший заслон внешним заимствованиям. Из всего арийского пантеона к числу образов заимствованных у субстрата и неизвестных в ведический период относится лишь богиня вод Анаит. Другие же боги "Авесты" суть абстракции переработанные и дополненные таким образом, что они выражают специфические религиозные абстрактные понятия: Ахура-Мазда – Господин Мудрость, Ангро-Майнью – Абсолютное Зло, Воху-Мана – Благая Мысль, Аша Вахишθа – всеблагой порядок, истина, Хшатра-Вайрья – желание, могущество, власть, Спента-Армаити – действенная благочестивая мысль, Хаурватай – целостность, здоровье, Амеретат – жизнь, бессмертие [ ]. Таким образом мы видим, что ИЕ мифология кардинальным образом отличается от мифологии ИЕ народов, проживавших на мегалитическом ареале в историческую эпоху. Различия их следует искать в субстрате, поверх которого залегают культуры ИЕ пришельцев. Поскольку мы остановились на исследовании только одного (мегалитического) субстрата, то поэтому рассмотрим следы доИЕ (мегалитической) в мифологии ИЕ народов – греков, кельтов и германцев. Эти народы в разной мере подверглись воздействию ИЕ и соседей, но тем не менее все они сохранили достаточно чёткие следы мегалитических верований. Тоже можно сказать и о инкорпорации ближневосточного культа мёртвых в иранскую мифологию. В Авесте духи мёртвых (иманья) представляют собой абстрактных духов заботящихся о живых, они очень близки фраваш'ам – духам, заботящимся о всём сущем. Широта функций фравашей – они держат небо, воды и землю, сохраняют детей в утробе матери и управляют всеми процессами в природе, вызывают дождь, дарят победу и воюют против зла – позволяют определить их как абстрактных божеств (Антонова Обряды, 100).

Связь между индоиранской и тюркской мифологией намного ближе нежели между ИИ и европейскими мифологиями исторического времени. (Габышев Е.С. Белая вера Айыы.). В якутских шаманских культах выделяется белый культ Айыы, солнечного божества, едущего по небу на солнечной повозке запряжённой лошадьми. Связь Солнца и лошади в этом культе может свидетельствовать о соседстве ИЕ с тюрками в период формирования обоих языковых семей.